Записка академика Бартольда о попытке национального размежевания в Средней Азии

Национальный принцип в том виде, как он был проведен в жизнь при национально-государственном размежевании Средней Азии в 1924 г., был выработан западноевропейской историей XIX века и совершенно чужд местным историческим традициям. В полном противоречии с этими традициями находится, напр., факт уничтожения Хорезма как политической единицы. Хорезмийский язык и хорезмийская национальность исчезли, по всей вероятности, в XIII в.; но Хорезм и потом упорно отстаивал и после временного нарушения быстро восстанавливал свою политическую обособленность, опираясь, по-видимому, на свои, совершенно отличные от соседних стран, бытовые условия. Даже вражда между узбеками и туркменами, часто выражавшаяся кровавыми событиями, не приводила к мысли о разделении Хорезма.

Сравнительно мало отразились на политической жизни Средней Азии национальные различия между турками18 и иранцами. Наиболее резко выраженное разграничение этих двух элементов существовало в первые века ислама, когда приблизительно совпадали этнографическая граница между иранцами и турками, хозяйственная между областью земледелия и областью кочевой жизни, религиозная между областью ислама и немусульманскими странами, политическая между Арабским халифатом и не подчиненными ему областями. Уже тогда это разграничение нарушалось такими фактами, как движение турок на юг и основание иранцами земледельческих и торговых колоний на севере, подчинение турок влиянию ислама и иранско-мусульманской культуры, как материальной, так и духовной, и подчинение иранцев влиянию турецкого языка.

В конце Х в. к туркам переходит политическая власть, и с тех пор одни политические образования турецкого происхождения сменяются другими; но эти политические образования, даже в новейшее время, часто были иранскими, если не по языку массы населения, то по языку государственности и культуры. Среди новейших узбецких ханств в Бухарском настолько преобладал таджицкий элемент, что хивинский историк даже бухарское войско называет таджицким.Таджицский язык был не только государственным языком не только Бухарского ханства, но также (после 1920 г.) Бухарской Народной республики.

Этнографическая граница между иранцами и турками более всего нарушалась переходом турок к оседлости. Иранское земледельческое население постепенно вытеснялось турецким из равнин в горы, причем этот процесс, который один из местных знатоков Средней Азии наивно объяснял «тяготением к горам» как «одной из характерных национальных черт таджиков»19, особенно подвинулся вперед в XIX в. Такое размещение населения (таджики в горах, узбеки на равнине) отразилось и на политических условиях (сохранение в горах, хотя далеко не везде, иранских шахов вместо узбецких беков), и на размежевании 1924 г., хотя политическая жизнь Бухарского ханства сравнительно мало отразилась на новых образованиях; как Гиссар, политический центр обширного края с XV до XIX веков, сделался теперь одним из «туменов» Дюшамбинского вилайета. С общими условиями распределения народов связано также преобладание таджицкого элемента в верховьях притоков Амударьи, узбецкого в их низовьях. В противоположность равнинам, в горных долинах иногда происходило усиление иранского населения за счет турецкого; как есть основание полагать, что в Каратегине (ныне Гармский вилайет) киргизы и узбеки отчасти приняли язык таджиков.

Помимо земледелия, турки иногда переходили также к торговле и городской жизни, частью добровольно, частью по ханскому распоряжению; так, в основанный монгольскими ханами в конце XIII века Андижан были переведены турки из разных племен и родов, и в конце XV в. Андижан считался в Фергане турецким городом по преимуществу. В городах южной части Средней Азии, начиная с бассейна Зерафшана в общем, до русского завоевания преобладал иранский элемент, и только при русских сделал значительные успехи, напр. в Самарканде, процесс отуречения. По общим принципам размежевания судьба городов, каков бы ни был состав их населения, решается в зависимости от преобладания того или другого этнографического элемента в прилегающей к городу местности.

Вполне естественно, что под влиянием общей европеизации Востока усвоенные из Европы принципы иногда сказываются сильнее местных традиций, и нет никакого основания, как это иногда делается, подвергать факты местной истории искажению или искусственному толкованию, чтобы найти в них оправдание для проводимых в настоящее время перемен.

В. Бартольд

Источник:  Ислам и политика в Центральной Азии

http://islam-ca.com

Оставить комментарий