Князев А.А. Революции просто так не происходят
За большим революционным пожаром, охватившим в настоящий момент страны Северной Африки и Ближнего Востока, сегодня внимательно следит весь мир. Дошло до того, что в ряде периодических изданий Европы и США появился своеобразный тотализатор под условным названием «кто следующий». Судя по всему, американским и европейским читателям это понравилось. И вот уже в числе тех государств, где должно вот-вот «рвануть» называют не только ОАЭ, Марокко, Кувейт или Саудовскую Аравию, но и страны Центральной Азии. Своим мнением о том, насколько реально воплощение подобных сценариев в нашем регионе поделился старший научный сотрудник Института востоковедения РАН (Москва) Александр Князев, ответив на вопросы нашего издания.
- После событий начавшихся в Северной Африке, и нашедших свое отражение в странах Ближнего Востока, появилось множество разного рода предположений, куда именно направится импульс разразившихся народных волнений. Одни полагают, что это будет Европа, другие называют страны центрально-азиатского региона и Российскую Федерацию. А какого мнения придерживаетесь Вы?
- Я очень далек от мысли, что все происходящее — результат некоего народного волеизъявления, вдруг как по мановению волшебной палочки охватившего буквально в один момент страны арабского мира. Вообще, наблюдая за происходящим как историк, прихожу к выводу, что ни одно из событий, именуемых «революциями», начиная, по крайней мере, с той, что именуется «великой французской» 1789-го года, не являлось простым социальным протестом. Всегда и везде присутствует внешний фактор. Всегда и везде любой переворот и смена политического режима осуществляются с применением технологий; простых в XVIII веке, очень изощренных в нынешних событиях в Африке и на Ближнем Востоке. Есть информация, например, о том, что события в Ливии начались с вторжения около 40 групп боевиков через государственные границы. А уже потом начались вовсе не спонтанные акции в городах… Уровень ВВП, да и вообще социально-экономический фактор сами по себе никогда и нигде не заставляют людей свергать правительства. Тем более, сразу одномоментно в десятке стран. Нонсенс! Это нормальный сценарий, это мощные технологии…
- И где, по Вашему мнению, в ближайшее время должен повториться сценарий Туниса и Египта?
- По логике теперь должно рвануть примерно в Омане, чтобы заблокировать (с учетом прогнозируемой иранской реакции на происходящее) Ормузский пролив (это 40 % ежедневного мирового транзита углеводородов) и взорвать массу страновых и региональных экономик. То есть фактически весь Старый Свет… Что касается вопроса о направленности импульсов, думаю, она имеет очень широкий разброс. Европа? Да. Но и страны бывшего СССР, и Китай, и страны Юго-Восточной Азии… Уже после событий в Тунисе правительство Италии обратилось к ЕС с просьбой помочь в преодолении гуманитарной катастрофы в связи с прибытием тунисских беженцев. А после ливийских событий такая катастрофа реальна для всей Южной и не только Европы, это будут миллионы людей… Другой момент
— Ливия уже прекратила отгрузку нефти, в ту же Италию ее поступает около 25 % от потребности. Цена на нефть на мировых рынках пошла вверх, это устойчивая тенденция. Она будет долго, как мне кажется, держаться, и сто долларов за баррель скоро могут показаться смешными…
- Но надо понимать, что это будет выгодно и России, и Казахстану? – Вроде на этом этапе для России и Казахстана это неплохо. Можно потрясти, так сказать, европейских буржуев за их кошельки. Но это только в очень краткосрочной перспективе. Не вижу векторов, которые были бы направлены, скажем, на страны Латинской Америки, это можно констатировать пока. Вообще, все происходящее имеет очевидные признаки тотальной «сетевой войны». Ее концепция впервые была сформулирована в 1996 году сотрудниками «RAND Corporation» Джоном Аквиллой и Дэвидом Ронфельтом. А русский ученый-эмигрант Евгений Месснер еще раньше выявил принципиальные особенности этого актуального для информационной эпохи нового типа войн. Это отсутствие линий фронта и четких границ между противниками, превращение общественного сознания в основной объект воздействия, это зомбирование международного общественного мнения с использованием новых коммуникационных технологий. Посмотрите, как похожи на некие заклинания-обобщения многих СМИ, якобы, о неотвратимости падения режимов там, где и никаких признаков оппозиционности не наблюдается. Война такого типа ведется как против врагов, так и против нейтральных и даже дружественных стран с тем, чтобы манипулировать их поведением, подчинять их действия интересам субъекта, ведущего такие войны. Можно предположить, пусть и в какой-то мере образно, что происходящее — ключевой этап войны за мировое доминирование, войны против остатков существующего миропорядка…
- Существует предположение, что в нашем регионе первым грядущие широкомасштабные потрясения может познать Узбекистан. В частности сторонники такого мнения основываются на том, что гастарбайтеры из Узбекистана работают во многих странах, и в связи с кризисом их могут попросить вон. Мол, они вернувшись домой, уже привыкшие к определенному уровню жизни, и станут тем самым детонатором, который взорвет узбекское общество. С Вашей точки зрения насколько реально развитие таких событий, и действительно ли данная версия может иметь под собой основания?
- Если посмотреть в относительных цифрах, по той доле, которую трудовые мигранты занимают в населении в целом, то Узбекистан выглядит почти невинно. Лидируют однозначно Киргизия и Таджикистан, где доля мигрантов, находящихся в России и, значительно меньше, в Казахстане, составляет более четверти населения. Для Узбекистана этот показатель — меньше 10 процентов. Учитывая уровни эффективности функционирования государственных структур, а в этом Узбекистан на много порядков сильнее и Таджикистана, и, тем более, Киргизии, я думаю, что слабым звеном является не Узбекистан. Думаю, что можно условно вести речь скорее о Таджикистане. Киргизия здесь уже вне конкурса. Там с наличием государства и без того проблематично… Вообще, когда года три назад громко заговорили о мировом кризисе применительно к нашему региону и к России, было много прогнозов о возвращении мигрантов. В целом не сбылось. Ощутимый результат, который, кстати, первыми заметили не в России, где сосредоточена подавляющая масса трудовых мигрантов из Центральной Азии, а в Казахстане, где их принципиально меньше. Это всплеск криминальной активности, связанный с пополнением рядов криминалитета оказавшимися без работы мигрантами. Так что, мигранты в контексте вашего вопроса — важное дополнение, но не критическое обстоятельство.
- А как насчет Казахстана? На Ваш взгляд, возможны ли в Казахстане волнения и соответственно уход действующей власти, учитывая, что в стране в настоящее время, когда наблюдается резкий рост цен на продукты питания и услуги, идет подготовка к выборам президента, результат которых очевиден?
- Бедность сама по себе никогда не становится причиной никаких социальных и, тем более, политических протестных действий. Несомненно, любое массовое движение или выступление возникает на фоне неудовлетворенности значительной или большей части населения своим положением и его неверием в возможность его улучшения при существующем режиме. Однако эти причины не являются определяющими. У меня есть нашумевшая в свое время и, кстати, в первый раз изданная в Казахстане, книга «Государственный переворот 24 марта 2005 года в Киргизии». Она была написана сразу после события, вынесенного в название. Так вот, еще тогда, анализируя киргизские события, я окончательно понял следующее. Так называемые «эндогенные» факторы — невысокая заработная плата и рост цен, нерешенность социальных вопросов, коррупция и т.д., это только условия способствующего характера. Если их нет, труднее организовать хаос протестов.