Вячеслав Шаповалов. «ИНЫХ УЖ НЕТ…»

Вячеслав Шаповалов,
народный поэт Киргизии

«ИНЫХ УЖ НЕТ…»
Портреты

 

О  ПОЛЬЗЕ  ИСТОРИОГРАФИИ

Эпохами отобедав,

этносы прут без цурюков

от пассионарности дедов

к транссексуальности внуков.

Немного, видно, рубруков:

в толпе меж гуннов, венедов,

мнится, у каждого кредо – в

том, чтоб сгинуть без звуков.

Полчища в ритме торжищ

сочтёшь, впотьмах подытожишь –

чужой, сирота, историк! –

ведь всё, что циник набрешет,

поправить мечтает стоик

до того, как зарежут.

 

EXEGI MONUMENTUM

Памяти переводчиков эпоса

Мы – памятник. Вокруг – эпох слепая плоть,

гранит чумной гордыни, гений грубой бронзы.

Сквозь камнепад времён – поэзии и прозы

мгновенный вечен вздох. И ведает Господь:

не ранее, чем голос книжного значка

всё скажет со страниц про власть, и брань, и славу,

страстей неисчислимых огненную лаву,

не раньше мы умрём. И секретарь ЦК

с дельфийской службой обозначат гонорар

безродным иммигрантам местного Востока.

Где прокатился вал взбешённого потока,

где кочевал Манас, растрачивая дар,

мы спели первыми силлабы дымных Трой –

но эолийским слогом русского домена.

Арчовой веточкой горящей, Мельпомена,

нас, вечных, помяни, беспамятством укрой…

 

РУССКОЯЗЫЧНЫЙ

Отец майорские погоны

носил, словно казак с иконы – аж набекрень.

А сын в промозглом интернате

всё прятал хлеб в ногах кровати

на черный день.

Отец после ночных допросов

был беспробуднейший философ – он, молча, пил.

В казенной курточке шершавой

не грезил сын теплом и славой,

язык учил.

Что в молчаливом мальчугане

копилось – ненависть изгнанья или любовь?

Рождён со злобной кровью в венах,

он лишь бледнел на переменах,

где били в кровь.

Отец допёк врага народа,

сам ухитрившись до восхода свинец глотнуть.

Сын, без того в сиротской доле,

в детдомовской холодной школе

не смел всплакнуть.

Но выжил. И промчались годы.

И сам полковничьи погоны, сказав: кирза! –

примерил сообразно званью

и душ людских большому знанью.

Закрыл глаза…

Ему бы жить суди природа,

но рак скрутил его в полгода – и рвётся нить.

Неузнаваемо измучен,

открылся он:

язык изучен – с кем говорить?!

Что было дальше – так ли важно…

Легко ли умирать отважно, не скрыв лица?

Обоих погребла лавина.

И Бог молчит,

во имя Сына простив Отца.

 

ЕВАНГЕЛИСТ

Е.К. Озмителю

Вы о ком засовещались вдалеке,

Январем в снегу схороненные листья, –

О герое с папироской, штрафнике,

О язвительном нестаром старике,

Коммунисте, анархисте, гуманисте?..

До весны! – звенели стекла, – до весны!

Он шагнул, держа стакан в руке, из транса,

Оступаясь, из январской белизны –

В ночь рождественскую, где слова темны,

В черноту потустороннего пространства.

Дар пророческий, кольцо во мгле морской,

Скрыл он, магией не зря его считая,

Сберегая, сколько можно, род людской,

Племя, с кем тянулось время день-деньской,

Закопав скрижаль на берегу Китая.

Кто прочтёт псалом во славу малых сих,

Кто сочтёт их рукотворное рожденье? –

Век на Шёлковом пути летит, как миг:

Всё, что делалось для будущего их,

Им не нужно и поэтому – враждебно.

Он летит теперь в сиреневом дыму,

Равнодушно и сочтён, и подытожен.

Все равно, что в рай, он скажет, что в тюрьму…

Всё людское, что недодано ему,

Он вернул судьбе. Он никому не должен!

 

ПЕТЕРБУРГСКАЯ ЗДРАВИЦА

Крематорий — вот выбрала место для сна!

Елена Шварц

детство день подоконник жизнь обманутый сонник

шпиль мечты и злодейства

ветер

адмиралтейство

чахнет время скудеет органика гаснут очи всеведущих тварей

лик спецназовца сердце ботаника доппельгангер куды ж ты в гербарий

долгожитель в обличье изгнанника милых лиц молодой серпентарий

врач с косой и ухваткой охранника исцелёж новолуний и хмарей

тени скорбные краткая паника фэйс-контроль горний свет колумбарий

не спросясь беззащитного странника дожевал без метафор дендрарий

черепки лик бездомного данника нумизматика траурных арий

лена шварц вот дорога канатная жизнь расколота натрое

пропускают без нянек

знать и там обезьянник

 

ИГОРЬ БУХБИНДЕР

Stranger in a Strange Land…

Robert A. Heinlein

 

юнец с лицом как вчерашний пикник

с фамилией переплётчика книг

беглец и чужак в чужой стране

чей век серебряным был вдвойне

эпоха молодости полна

вины невинности и вина

шестидесятые путь торят

общаги барды пролетарьят

почти ровесник как лёгкий лист

горнист словесник психолингвист

залётный голос нездешний гость

крыло подбито белеет кость

и хоть предгорий сонная ширь

не каменноугольная сибирь

но в лёгком тьма и мгновенный свет

которому объясненья нет

и мира множится ореол

ширни еще хоть один укол

стучится призрак не отворить

ушел и слова не повторить

и синтаксис перестал кровить

и недожитого не отравить

и выдоха не перекроить

ушел и слова не повторить

 

ЧУЖОЙ АЛТАРЬ

Ино, братие русские християня,

кто хощет пойти в Ындейскую землю,

и ты остави веру свою на Руси…

Афанасий Никитин

вокруг чужая земля

Господи воля Твоя

у камня алатыря где тварь взыскует творя

веси прошел и моря аз Твой дом посетил

блуждая среди светил

под солнцем чужим и дождём

паук в огне янтаря на чужбине рождён

в заботах о нищем жнивье забыша имя свое

но чаяний не тая

горька чужая земля плоть чужого зерна

держу бессловесный пост

один как камень со звёзд

чужой здесь даже погост

Господи воля Твоя

иже Твоя свирель приручает зверей

монастырей менестрель мимо пуль мимо стрел

время летит всё быстрей

уносит мимо меня даты и племена

утраты и имена трикраты всё кляня

мирское смиренье острей

на дне азийских зыбей спит апостол Матфей

вымолвив Благовест вымолив горький крест

иных забот не алкал был тоже чужим алтарь

мука и нега валгалл ангел гадал и лгал

чужой итог бытия

и на это воля Твоя

камень видавший ад мор пережил и глад

встал трехвершинный балбал  тмутараканский болван

руны чужой раскат

душа болит об одном

мать Умай в обличье земном под тенгрианским окном

небес безразличный свод

в цепи порвется звеном Мухаммада ночной полёт

логос полный грозы откроется для побед

но млечный путь в ответ не прольёт и единой слезы

Господи воля Твоя

неотвратим Твой лик

познаем истину книг отшатнувшись от них

коли велишь Ты велик

«чужому алтарю отдай молитву твою

в грааль чужой излей пламя крови твоей

кривды их распрями муки за них прими

ибо в тени теснин всяк из вас Божий сын

в толпе средь многих один»

Господи воля Твоя

Тобою взят в сыновья

Твою дорогу торя замру у алтаря скинув прохаря

отвернись от меня заря

лики чужих богов воззрятся на путь земной

услышит чужие слова

беззвучно заплачет сова

надо мной

Один комментарий на “Вячеслав Шаповалов. «ИНЫХ УЖ НЕТ…»”

  1. 1Вася

    Хорошо. Спасибо, Вячеслав Иванович!

Оставить комментарий